Эдгар По

(Рейтинг +7)

 Loading ...

Мне предстоит сейчас, сыграв роль Эдипа, разгадать загадку Рэттлборо. Я
намерен открыть вам — ибо, кроме меня, этого никто не может сделать, —
секрет хитроумной выдумки, без которой не бывать бы чуду в Рэттлборо — чуду
единственному и неповторимому, истинному, общепризнанному, бесспорному и
неоспоримому чуду; оно раз и навсегда положило конец неверию среди местных
жителей и вернуло к старушечьему ханжеству всех, кто прежде, не помышляя ни
о чем, кроме плоти, отваживался щеголять скептицизмом.
Это случилось — я постараюсь избежать неуместно-легкомысленного тона —
летом 18— года. Мистер Барнабас Челноук, один из самых состоятельных и
самых уважаемых жителей города, исчез за несколько дней перед тем при
обстоятельствах, дававших повод для весьма мрачных подозрений. Мистер
Челноук выехал из Рэттлборо верхом рано утром в субботу; луп* его лежал в
город, что в пятнадцати милях от Рэттлборо, и он намеревался возвратиться в
тот же день к вечеру. Два часа спустя лошадь вернулась назад без всадника и
без вьюков, которые мистер Челноук приторочил к седлу перед отъездом. К тому
же она была ранена и покрыта грязью. Все это, вместе взятое, разумеется,
весьма встревожило друзей пропавшего; а когда в воскресенье утром стало
известно, что мистер Челноук все еще не появился, весь городок поднялся и en
masse {Сообща, толпой (франц.).} отправился на розыски тела.
Самым настойчивым и энергичным организатором этих поисков был близкий
друг мистера Челноука, некий мистер Чарлз Душкине или, как решительно все
его называли, — «Чарли Душкинс», или — «старина Чарли Душкинс». Есть ли тут
какое-нибудь удивительное совпадение или самое имя неуловимо влияет на
характер — это я никогда толком не мог понять; но факт остается фактом: еще
не существовало на свете человека по имени Чарлз, который не был бы храбрым,
честным, откровенным и добродушным малым, душа нараспашку: и голос у него
звучный, внятный и ласкающий слух, и глаза всегда глядят прямо на вас,
словно говоря: «У меня совесть чиста, мне бояться некого, и, уж во всяком
случае, ни на какую низость я не способен». Вот почему всех приветливых и
беззаботных людей наверняка зовут Чарлз.
Итак, «старине Чарли Душкинсу», — хоть он и появился в городке всего
месяцев шесть назад или около того и хотя прежде никто не слыхал о нем, — не
стоило ни малейшего труда завязать знакомства со всеми уважаемыми гражданами
Рэттлборо. Любой из них, не задумываясь, ссудил бы ему под честное слово
хоть тысячу; что же касается Женщин, то невозможно даже представить себе,
чего бы они ни сделали, лишь бы угодить «старине Чарли». И все только
потому, что при крещении его нарекли Чарлзом — и, следовательно, он уже не
мог не обладать тем открытым лицом, которое, как говорится, служит лучшей
рекомендацией.
Я уже упомянул о том, что мистер Челноук считался одним из самых
уважаемых и, несомненно, самым состоятельным человеком в Рэттлборо, а
«старина Чарли Душкинс» был с ним так близок — ну, прямо брат родной! Оба
старых джентльмена жили рядом, и хотя мистер Челноук едва ли хоть раз
побывал в гостях у «старины Чарли» и, как хорошо было известно, никогда не
садился у него за стол, все же, как я только что заметил, это нисколько не
мешало их тесной дружбе: дня не проходило без того, чтобы «старина Чарли»
раза три-четыре не заглянул к соседу справиться, как дела, весьма часто
оставался завтракать или пить чай и почти ежедневно — обедать; а уж сколько
стаканчиков пропускали приятели за один присест, пожалуй, и не сосчитаешь.
Любимым напитком «старины Чарли» было шато-марго, и глядя, как этот
почтенный джентльмен вливает себе в глотку кварту за квартой, мистер
Челноук, казалось, радовался от всей души. И вот однажды, когда головы
наполнились винными парами, а бутылки соответственно опустели, мистер
Челноук, хлопнув своего закадычного друга по спине, объявил ему: «Знаешь,
что я тебе скажу, старина Чарли? Ей-Богу, ты самый славный малый, какого мне
доводилось встречать на своем веку, и раз тебе нравится хлестать вино этаким
вот манером, так будь я проклят, если не подарю тебе большущий ящик
шато-марго! Разрази меня Бог (у мистера Челноука была прискорбная привычка
божиться, хоть он и редко заходил дальше таких выражений, как «Разрази меня
Бог» или «Ей-же-ей» или «Чтоб мне провалиться»), — разрази меня Бог, —
продолжал он, — если я сегодня же после обеда не отправлю в город заказ на
двойной ящик самого лучшего шато, какое только удастся сыскать, и я подарю
его тебе, да, подарю! — молчи, не возражай мне — непременно подарю, слышишь?
И дело с концом! Так смотри же — на днях тебе его привезут, — как раз тогда,
когда ты и ждать-то не будешь!» Я упомянул об этом небольшом проявлении
щедрости со стороны мистера Челноука лишь для того, чтобы показать вам,
насколько близкими были отношения двух друзей.
Так вот, в то воскресное утро, о котором идет речь, когда стало уже
совершенно ясно, что с мистером Челноуком случилось что-то неладное, никто,
по-моему, не был потрясен глубже, чем «старина Чарли Душкинс». В первую
минуту, услыхав, что лошадь вернулась домой без хозяина и без седельных
вьюков, вся залитая кровью, струившейся из раны, — пистолетная пуля пробила
насквозь грудь несчастного животного, хоть и не уложила его на месте, —
услыхав об этом, он весь побелел, как будто пропавший был его любимым братом
или отцом, и задрожал всем телом, словно в тяжком пароксизме лихорадки.
Сначала он был слишком поглощен своим горем для того, чтобы начать
действовать или обдумать какой-либо план, и даже довольно долго уговаривал
остальных друзей мистера Челноука не поднимать пока шума: лучше всего-де
подождать немного — скажем, неделю-две, или месяц-другой, — авось что-нибудь
да выяснится или, глядишь, появится и сам мистер Челноук, собственной
персоной, и объяснит, почему ему вздумалось отправить лошадь домой. Я
полагаю, вам не раз случалось замечать это желание повременить, помешкать у
людей, которых гложет мучительная скорбь. Душа их словно оцепенела, они
испытывают ужас перед всяким подобием действия и ни на что в мире не
променяют возможности лежать в постели и, как выражаются пожилые дамы,
«лелеять свое горе», иными словами — все вновь и вновь оплакивать
случившееся несчастье. Жители Рэттлборо были очень высокого мнения об уме и
рассудительности «старины-Чарли», и большинство склонялось к мысли, что он
прав и что не следует поднимать шум, «пока что-нибудь не выяснится», — как
выразился сей почтенный старый джентльмен; и я полагаю, что в конце концов
на том бы все и порешили, если бы не крайне подозрительное вмешательство
племянника мистера Челноука, молодого человека, ведущего весьма
беспорядочный образ жизни и к тому же наделенного отвратительным характером.
Этот племянник, по имени Шелопайн, и слышать не хотел о том, что «нужно-де,
сидеть спокойно», и настоятельно требовал немедленно начать поиски «тела
убитого». Именно так он и выразился, и мистер Душкине тогда же справедливо
заметил, что «это выражение, по меньшей мере, странное». Последнее замечание
«старины Чарли» также произвело большое впечатление на собравшихся, и
слышали даже, как кто-то весьма внушительно вопросил: «Каким образом могло
случиться, что молодой мистер Шелопайн столь хорошо знаком со всеми
обстоятельствами исчезновения своего богатого дяди, и чувствует себя вправе
ясно и недвусмысленно утверждать, будто дядя его убит?» После этого
некоторые из присутствовавших обменялись колкостями и резкостями, а в
особенности «старина Чарли» и мистер Шелопайн; последнее, впрочем, никого
особенно не удивило, ибо вот уже три-четыре месяца как между ними не было и
намека на приязнь, а однажды дошло даже до того, что мистер Шелопайн ударом
кулака сбил с ног друга своего дяди якобы за какую-то чрезмерную вольность,
которую тот позволил себе в доме дяди, где проживал и племянник. Говорят,
что в ту минуту «старина Чарли» явил собою образец выдержки и христианского
смирения; Он поднялся на ноги, привел в порядок свое платье и даже не
попытался воздать обидчику злом за зло. Он только пробормотал несколько
слов, что, мол, «за все расквитается с ним при первом же удобном случае» —
естественное и вполне понятное излияние гнева, еще ничего, впрочем, не
означавшее и, вне всякого сомнения, тут же забытое.
Как бы то ни было (случай этот не имеет ни малейшего касательства к
тому, о чем здесь идет речь), известно, что граждане Рэттлборо, главным
образом послушавшись уговоров мистера Шелопайна, решили наконец разойтись и
приступить к розыскам исчезнувшего мистера Челноука Я хочу сказать, что
таково было самое первое их решение. Когда никто уже более не сомневался,
надо ли начинать розыски, было высказано мнение, что участники поисков
должны, конечно, разойтись в разные стороны, иными словами — разбиться на
группы для более тщательного обследования местности. Но «старина Чарли» с
помощью цепи остроумных рассуждений (я уж теперь не помню, каких именно) в
конце концов убедил собравшихся, что этот план — самый неразумный из всех
возможных; да, убедил — всех, кроме мистера Шелопайна. Итак, условились, что
поиски, упорные и весьма обстоятельные, будут вести горожане en masse во
главе с самим «стариною Чарли».
Что касается последней детали этого решения, то лучшего предводителя,
чем «старина Чарли», найти было невозможно: каждый знал, что взор у него
острее, чем у рыси. Однако, хоть он и заглядывал со своим отрядом в разные
ямы и укромные уголки, хоть он и водил его по дорогам, о существовании

• Tweet

Страницы: 1 2 3 4